5 марта 2011 года в Сочи прошла очередная трехсторонняя встреча президентов РФ, Армении и Азербайджана. На первый взгляд, данное событие не может претендовать на то, чтобы считаться прорывом в многолетнем (и, увы, пока безуспешном) процессе мирного урегулирования в Нагорном Карабахе. Сочинская встреча в трехстороннем формате стала уже восьмой по счету. Если вести их счет от ноября 2008 года, когда произошло подписание Майендорфской декларации. Тогдашняя трехсторонняя встреча прошла вскоре после окончания «пятидневной войны», которая оказала серьезнейшее влияние на изменение статус-кво на Большом Кавказе. По итогам той встречи появился документ, который зафиксировал необходимость политического решения застарелого конфликта на основе норм международного права. Майендорф же сформировал завышенные ожидания по поводу того, что решение карабахской головоломки не за горами.
Однако последующие встречи показали, что развитие переговорного процесса - это не линейный процесс. И за большими ожиданиями последовали столь же завышенные разочарования. В ходе трех встреч 2009 года во время Петербургского международного экономического форума (июнь), в рамках московских скачек на приз Президента РФ (июль) и в формате саммита СНГ в Кишиневе (октябрь), а также встречи в Сочи в конце января 2010 года так и не появилось новых деклараций или согласованных заявлений. То есть политико-правовых документов, которые давали бы надежду на позитивную динамику мирного процесса. Более того, каждая такая встреча, как правило, сопровождалась новым раундом пропагандисткой войны между Ереваном и Баку. И если Баку усиливал военную риторику, то Ереван актуализировал вопрос о признании независимости Нагорно-Карабахской Республики (НКР). В особенности же омраченной оказалась шестая санкт-петербургская встреча в июне прошлого года.
Напомню, что сразу же по завершении переговоров трех президентов в ночь с 18 на 19 июня 2010 года азербайджанская диверсионная группа проникла на территорию непризнанной Нагорно-Карабахской Республики. В итоге произошло вооруженное столкновение с жертвами с двух сторон (погибло 5 человек).
Казалось бы, 27 октября 2010 года некоторый прогресс на переговорах обозначился. В Астрахани конфликтующие стороны обозначили общее понимание гуманитарных вопросов. Так в ходе предыдущей встречи было подписано Совместное заявление и начат прямой диалог между Ереваном и Баку о возвращении пленных и тел погибших. То есть фактически впервые после подписания совместной Майендорфской декларации в ноябре 2008 года стороны пришли к необходимости за что-то взять совместную ответственность. Конечно, по своему стилю астраханское соглашение было декларацией.
Оно не являлось юридически обязывающим документом, который формулировал бы четкие рамки реализации данного заявления. Но это был серьезный шаг, который потенциально мог бы вывести переговорный процесс в иное русло, когда от общих политико-правовых принципов стороны ушли бы в разрешение гуманитарных проблем. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. В ноябре 2010 года президент Азербайджана Ильхам Алиев снова прибег к воинственной риторике на церемонии прощания с двумя азербайджанскими солдатами Мубаризом Ибрагимовым и Фаридом Ахмедовым, погибшими во время боевых столкновений на линии прекращения огня в Карабахе 18 июня и 4 сентября 2010 года. Как видим, якобы «замороженный конфликт» в действительности стреляет и убивает в прямом смысле этого слова. На первый взгляд, прощание с погибшими солдатами стало следствием астраханских договоренностей. Однако оно было использовано совсем не для того, чтобы углублять гуманитарный трек переговорного процесса. Мы снова убедились в том, что президенту и верховному главнокомандующему (вполне, правда, по рациональным причинам) потребовалась жесткая риторика для того, чтобы своеобразно «реабилитироваться» за астраханские уступки. Максимализм отличает позиции и Баку, и Еревана. Просто Азербайджан, как проигравшая сторона по определению более активен. В итоге наработки, достигнутые 27 октября были менее, чем через месяц девальвированы. В ходе мартовской встречи в Сочи три президента договорились вернуться к астраханской точке. По ее итогам Алиев, Медведев и Саркисян приняли совместное заявление по нагорно-карабахскому урегулированию. В нем, в частности, говорится, что, «рассмотрев вопросы практической реализации трехстороннего заявления, принятого в Астрахани 27 октября 2010 года, Президенты в дополнение к предусмотренным в нем мерам договорились о следующих шагах по дальнейшему укреплению доверия: 1. Завершить в кратчайшие сроки обмен военнопленными. 2. Стремиться решать все спорные вопросы мирными средствами и проводить расследование возможных инцидентов вдоль линии прекращения огня с участием сторон под эгидой сопредседателей Минской Группы ОБСЕ и при содействии специального представителя действующего председателя ОБСЕ». Таким образом, реальных подвижек в урегулировании застарелого конфликта нет. После очередного отката, стороны вернулись к тому, о чем договаривались менее полугода назад. Однако посыпать голову пеплом не стоит. Сегодня сохранение переговорного формата само по себе – уже неплохой результат. И для Азербайджана, для которого война чревата серьезными общественными потрясениями. И для Армении, которая в этой ситуации рискует проиграть то, что получила в 90-х годах, и для непризнанного образования НКР, ибо война - это постановка на кон ее политического и физического существования. И для России, так как в этой ситуации она будет вынуждена выбирать между Ереваном и Баку, что чревато для сохранения ее позиций на Южном Кавказе. И для США, так как это отвлечет Вашингтон от Афганистана и сложнейшего геополитического паззла на Ближнем Востоке.
В самом деле, вопросы статуса могут годами не решаться. Для этого есть много оснований. И Армения, и Азербайджан время от времени окунаются в избирательные кампании. И «патриотический элемент» в таких кампаниях - неизбежный компонент, который существенно снижает поле для компромисса. Нельзя забывать и о множестве внешних факторов, которые также затрудняют всеобъемлющее решение конфликта. Но если отойти от вопроса о том, какой флаг должен развиваться над спорной территорией, и как называть столицу Карабаха Степанакерт или Ханкенди и сосредоточиться на гуманитарной проблематике (тех же проблемах военнопленных), то это создает некий позитивный фон и укрепляет доверие сторон друг к другу. Конечно же, это не даст прорыва здесь и сейчас, но сделает то, что Баку и Ереван начнут зарабатывать (мало-помалу) позитивную кредитную историю в отношении друг с другом. И эта история не будет прямо связана со статусными проблемами. Это будет вовлечение в некое общее дело, что уже само по себе неплохо, учитывая фактическое отсутствие армяно-азербайджанских контактов. Сегодня они ограничены президентским и министерским уровнем, да еще контактами по линии НПО. Обмен пленными и работа по общей гуманитарной проблематике расширяет круг двустороннего общения, а также позволяет сделать, пусть и робкие шаги к рационализации мирного процесса. Судьба каждого отдельного человека переводит разговор о конфликте из плоскости политической философии в гуманитарную сферу. Естественно, процесс «возвращения в Астрахань» должен впоследствии «обрасти» серией юридически обязывающих документов, в первую очередь, соглашениями о неприменении силы и отказе от военного способа решения конфликта. Но для этого, конечно же, потребуется много сил и энергии.
