Интервью информационного агентства Interfax с министром иностранных дел Азербайджана Эльмаром Мамедъяровым.
- Первый вопрос касается недавнего саммита в Казани по Нагорному Карабаху. Много было сообщений на тему этой встречи, уже есть развитие темы – глава МИД РФ Сергей Лавров посетил с визитом Баку. В Казани ожидали согласования принципов карабахского урегулирования. По каким вопросам президентам Азербайджана и Армении не удалось договориться?
- За последние два года это была девятая встреча на уровне президентов РФ, Азербайджана и Армении, что в принципе показывает, что Дмитрий Анатольевич Медведев достаточно в теме, владеет информацией, владеет позициями сторон. Особенно надо учесть тот факт, что и на уровне сопредседателей Минской группы за последние встречи в рамках G-8 три раза принимались совместные заявления, в последний раз это было в Довиле на уровне Николя Саркози, Барака Обамы и Дмитрия Медведева. Это, и особенно последнее заявление, показывает, что все три страны-сопредседатели на уровне лидеров признают, что статус-кво сложившийся к настоящему времени неприемлем. В этом контексте, конечно, и шли переговоры, потому что есть понимание, что надо двигаться вперед. Если даже остановиться на принципах урегулирования, о которых разговоров идет с 2004 года в рамках Пражского процесса, то в результате устных интенсивных обсуждений это вылилось в бумагу, представленную сторонам конфликта в Мадриде и получившую название мадридских принципов. В 2007 года на декабрьской встрече совета глав МИД ОБСЕ три министра иностранных дел стран сопредседателей вручили главам внешнеполитических ведомств Азербайджана и Армении письменный вариант того, что как видится дорожная карта урегулирования. После этого подключились президенты и встречи проходили очень интенсивно в различных точках мира. И после двухгодичных обсуждений 29 ноября 2009 года в Афинах на уровне опять же глав МИД стран-сопредседателей были представлены так называемые обновленные мадридские принципы, в которых был отражен более уточненный вариант принципов, где определялось, в какой форме должно состояться урегулирование армяно-азербайджанского конфликта.
В январе 2010 года в Сочи Дмитрий Анатольевич Медведев пригласил президентов Азербайджана и Армении с тем, чтобы рассмотреть дальнейшие шаги. Президент Азербайджана сделал заявление, что после ознакомления с обновленными мадридскими принципами Азербайджан в целом принимает этот документ и готов приступить к разработке мирного соглашения. Однако, к сожалению, армянская сторона не приняла эти обновленные принципы и сказала, что хочет продолжать их доработку.
В этом контексте Дмитрий Анатольевич взял на себя эту нелегкую ношу продолжать переговоры с целью сблизить позиции двух стран. Полтора года идут эти переговоры, последняя из которых встреч прошла в Казани, где обсуждались все те же точки соприкосновения, по которым не удалось достичь согласия.
Не вдаваясь в конкретику, мы поняли, что в принципе в Казани, как отмечено в совместном заявлении президентов, понимания позиции стало больше. Переговорная практика показывает, что всегда можно искать какие-то точки, которые позволят двинуть процесс дальше. Многие СМИ пишут о том, что встреча в Казани не увенчалась успехом, но я не согласен с этим. Я согласен больше с позицией того, что во-первых, как это и отражено в заявлении президентов, что сближение произошло, и во вторых, мы - Азербайджан и Армения - должны продолжить переговоры безо всяких пиаров, истерики, работать по сближению позиций. Более того, Азербайджан продолжает оставаться на той же позиции, что и в 2010 году после Сочи: мы готовы приступить к разработке текста мирного соглашения при понимании того, что было наработано. Казань позволила нам продвинуться дальше. Мы понимали, что есть еще несогласованные элементы, но они в любом случае должны найти отражение в мирном договоре, и если на самом деле есть добрая воля, то давайте сразу над ним работать, не ожидая следующего этапа переговоров по базовым принципам.
Я считаю, что определенный прогресс достигнут, и мы можем спокойно выходить на мирное соглашение. Основные принципы как база уже существуют, и есть понимание о том в каком направлении мы двигаемся дальше в отношении мирного урегулирования. Внутри базовых принципов существуют несогласованные детали, и к чему утраивать свои усилия на согласование этих элементов, все равно они должны найти отражение в мирном соглашении. Так зачем городить огород, давайте сразу работать над мирным соглашением, и покажем всему миру нашу политическую волю, что мы готовы работать сразу над юридически обязывающим мирным соглашением, нежели над политическим документом.
- Правильно ли мы понимаем, что именно в этом заключаются те десять оговорок, которые, как утверждает армянская сторона, были озвучены Азербайджаном на казанской встрече?
- Армянская сторона немного преувеличивает. Это как раз то, о чем я говорил до этого: не надо впадать в истерику и заниматься пиаром. Мы же не поступали так, когда армяне отказались от официально представленного документа под названием «обновленные мадридские принципы». Я разделяю мнение лидеров стран-сопредседателей о необходимости проявления политической воли: если мы действительно хотим выйти на урегулирование, давайте работать, чтобы выйти на следующий этап. И казанская встреча дает нам возможность выйти на следующий этап и работать над текстом мирного соглашения. Там было не 10 оговорок, а меньше, и президент Азербайджана повторил все те позиции, о которых он говорил на протяжении последних двух лет.
- Накануне встречи в Казани и наблюдатели, и дипломаты утверждали, что ждут от нее подписания некой декларации. Насколько оправданы были эти прогнозы?
- Подписание какой-либо декларации не планировалось и не обсуждалось. И если основные принципы мы берем за основу, то и их подписания не предусматривалось, потому что это политический документ, дорожная карта, которая не подписывается. Подписывается только один документ – мирное соглашение.
Когда мы в Праге начинали обсуждения с армянской стороной, мы хотели понять, где черта, которую нельзя перейти. Поэтому и появились принципы урегулирования. Они достаточно ясны – это вывод армянских войск с оккупированных территорий вокруг Нагорного Карабаха в четких временных рамках, в ответ - предоставление Нагорному Карабаху временного статуса самоуправления, открытие всех коммуникаций, размещение миротворцев и наблюдателей для решения вопроса безопасности как для возвращающихся переселенцев, так и для армянского населения – граждан Азербайджана, которых вопрос безопасности очень беспокоит. Также мы пошли на создание коридора и на последующем этапе, когда все нормализуется и люди будут жить бок о бок вместе в рамках демократических процессов, - определение статуса Нагорного Карабаха. Для нас он - в составе Азербайджанской Республики. За это время мы сумеем представить все необходимые аргументы для азербайджанских граждан Нагорного Карабаха армянской национальности того, что им интереснее и важней жить в Азербайджане как процветающем государстве.
Я полагаю, что карабахские армяне проголосуют за свое сохранение в составе Азербайджана. Нам надо будет работать в этом направлении, но когда это будет - это еще не известно, нам надо будет представить множество аргументов и фактов и бенефитов, чтобы объяснить, что жизнь в Азербайджане может быть лучше с учетом экономического развития страны.
С учетом существующего в мире опыта урегулирования такого рода этнических территориальных споров - взять те же Аландские острова, Восточный Тироль, Триест и так далее - я думаю, что у международного сообщества достаточный опыт накоплен. Во всяком случае, начинать сейчас говорить о статусе, когда территории оккупированы, как минимум алогично. Другой разговор, что мы не говорим, что мы вычленяем одно и отделяем от другого. Все это идет вместе, как один единый план. Почему мы и говорили об этих принципах, как о дорожной карте, когда мы видим каждый последующий шаг – поэтапное урегулирование, принятие мер по укреплению доверия, создание возможностей для общения между общинами.
- Но волеизъявление Вы не исключаете?
- Я потому и говорю о демократически оправданной форме определения. Потому что для Азербайджана определение статуса Нагорного Карабаха - тоже одна из важных составляющих частей. Представьте - на нашей территории какая-то серая зона. Для нас с чисто правовой точки зрения есть необходимость в определении статуса, потому что мы понимаем, что это не может быть такой же район, как другие районы Азербайджана. Мы соглашаемся на наиболее широкую автономию, которая только возможна. Детали, которые мы определяли по промежуточному статусу Нагорного Карабаха, являются определенной составной частью будущего статуса Нагорного Карабаха в составе Азербайджана. Мы на это идем – на предоставление (населению этого региона) права избирать и быть избранными, со своей какой-то государственной атрибутикой типа флага, парламента и т.д. Все эти составные части как раз таки нас не пугают. Для нас, как мы представляем пути для того, чтобы сдвинуть процесс с места, в первую очередь необходимо укрепление мер доверия. Но о каких мерах доверия можно говорить, когда у тебя территории оккупированы и между траншеями 60 метров и солдаты, молодые призывники 18-20 лет, стреляют друг в друга? То есть это надо устранить. И в первую очередь, поверьте мне, я был и продолжаю быть убежденным сторонником начала вывода армянских войск с оккупированных территорий, что приведет к значительным изменениям вообще в атмосфере взаимоотношений. И я абсолютно уверен, что другого пути нет.
- А кто, по Вашему мнению, должен принимать участие в референдуме?
- В любом случае, когда мы говорим о демократическом процессе определения статуса Нагорного Карабаха, все зависит от так называемой модальности. Потому что большое значение будет иметь, с каким вопросом ты выходишь на определение статуса. И опять-таки понимая, что сейчас невозможно определить формулировку вопроса, мы идем в рамках принципов на определенный механизм определения модальности того, как мы будем действовать дальше. То есть не с этого вопроса начинать надо.
- Когда Вы готовы начать с армянской стороной переговоры по мирному соглашению?
- Хоть сегодня.
- Глава МИД РФ С.Лавров после Казани привез президентам Азербайджана и Армении некое послание от президента Медведева. Глава российского МИД немного раскрыл их, сказав, что «пора договариваться». Нет ли у Вас ощущения, что это послание носило некий такой ультимативный характер, мол, «пора договариваться, иначе Россия может умыть руки»?
- Вы в свой вопрос заложили и ответ, с которым я не согласен, честно говоря. Могу сказать, что Сергей Викторович действительно привозил письмо президенту Азербайджана. Мой президент ответит на это письмо. Работа над этим ответом идет.
Поэтому то я и говорю, что во-первых не нужно испытывать сверхожиданий, а во-вторых мы должны в спокойной обстановке продолжать поиск развязок по тем проблемным вопросам, которые остаются. Более того, если мы на самом деле двигаемся вперед, а у меня складывается такое ощущение, то нужно выходить на следующий этап. А если так, то давайте работать над мирным соглашением. Потому что никто не снимает точки соприкосновения по которым не удалось согласовать позиции, они все равно должны быть обсуждены в мирном соглашении, и в то же время это дает возможность начать разговор по субстативной части.
- Можно ли полагать, что ответ президента Азербайджана на этой послание Вы привезете во время Вашего визита 17-18 июля в Москву?
- Мы будем стараться.
- Вы говорили о том, что надо продолжать работать над точками несовпадения. О чем именно идет речь?
- На этой неделе, в пятницу, мы ждем приезд на уровне послов (сопредседателей Минской группы – ИФ) в Баку, потом они поедут в Ереван. Опять-таки, есть элементы, по которым сближение произошло в Казани. Но остались какие-то элементы, которые я сейчас не могу раскрыть вам при всем моем и вашем желании, потому что они находятся в процессе переговоров. Знаете, здесь, как и у врачей, главное правило – не навреди. Процесс переговоров очень хрупкий, слишком много сил задействовано в нем, различных сил. Есть желающие двигаться вперед, есть нежелающие этого. Мы тоже объективно это понимаем. Поэтому единственное, что я как человек, который уже больше семи лет непосредственно занимается переговорами, хотел бы сказать: нам надо продолжать спокойно, по максимуму конструктивно работать дальше по движению вперед в рамках урегулирования. Если мы это делаем так, как к этому призывают президенты трех стран-сопредседателей, то давайте начнем работать над мирным договором. Азербайджан уже полтора года об этом говорит, после обновленного мадридского документа.
- Ваш прогноз: сколько времени это может занять?
- Очень хороший вопрос. Здесь, опять-таки, вопрос доброй воли. Мы знаем из советской истории историю спора за Курильские острова. Стороны достигли определенных подвижек в 1956 году, а сегодня уже 2011 год, а мирного договора до сих пор нет. Поэтому здесь очень большую роль играет то, что называется «добрая политическая воля». Здесь аргументация, конечно, должна быть в первую очередь с точки зрения государственности. В случае, если как минимум подвижки придут в процесс и как минимум начнется вывод армянских войск с оккупированных территорий, то это самым кардинальным образом изменит всю ситуацию. И это при понимании того, что еще очень много будет подводных течений и камней, потому что это только начало.
Я, конечно, не Нострадамус, чтобы сказать, когда это произойдет. Во всяком случае, надо к этому стремиться.
- В каком случае Азербайджан будет вынужден применить силу в решении конфликта?
- Возвращаясь к заявлению лидеров трех стран-сопредседателей в Довиле, хочу отметить, что там есть очень много интересных знаков и формулировок, включая, допустим, слова о том, что применение силы один раз создало угрозу повторного применения силы. Понятно, что сила была применена, и она выражается в форме оккупированных территорий, этнических чисток, спорадических выстрелах на линии соприкосновения, усиления военных бюджетов, гонки вооружений и так далее. И все потому, что сила была применена в нарушение и устава ООН, и Хельсинского заключительного акта.
Конечно, самое большое желание у меня, как у министра иностранных дел, - получить серьезный прорыв по дипломатическим каналам. Конечно, у меня очень большое желание того, чтобы мы вышли в конце концов на мирный договор. И я согласен с вашим вопросом, он очень правильный – как долго процесс может идти. И мы обсуждаем это с сопредседателями, с армянской стороной.
Если мы выходим работать над мирным соглашением, а это уже проявление серьезной политической воли, то это означает, что мы не должны затягивать процесс, с тем, чтобы дать возможность принести мир и стабильность в регион. И как минимум предсказуемость. Наверное, слово «предсказуемость» - наиболее правильное, потому что если мы движемся по мирному договору, если усиливается предсказуемость, тогда не будет и вашего вопроса об ответном применении силы.
- Когда ожидается следующая встреча на уровне президентов?
- Пока мы еще обсуждаем этот вопрос.
- В целом, устраивает ли Азербайджан "закавказская политика" России?
- Мы в Азербайджане всегда исходим из понятия real politic. Мы всегда понимаем, что Россия была, есть и будет на Кавказе. Конечно, наши партнерские взаимоотношения с РФ с каждым годом усиливаются, что прежде всего сразу заметно по объему нашего товарооборота. В ходе моего предстоящего визита в Москву мы с Сергеем Викторовичем обменяемся ратификационными грамотами по делимитации границы. Уже созданы группы, которые будут заниматься демаркацией этой границы. Я считаю, что это очень важный документ (о делимитации границы), который был подписан президентами Азербайджана и РФ.
У Азербайджана с Россией существует очень много точек соприкосновения, допустим, гуманитарного, культурного характера. Большинство населения Азербайджана не только чтут, но и воспитываются на выдающихся классиках русской литературы. У нас действуют филиалы и МГУ и различных других российских вузов. Мы сохранили все русскоязычные школы в Азербайджане.
Не надо терять что-то, а лучше приобретать. Это та философия, которую мы стараемся привить азербайджанскому обществу. Мы были составной частью одного государства, и это дало возможность, прежде всего, всегда иметь практически 100-процентную грамотность, и во-вторых иметь допуск к выдающимся возможностям в науке, технике, литературе и т.д.
Естественно, родители хотят, чтобы их дети, занимающиеся бизнесом, знали английский и другие (западные) языки. Но ни в коем случае нельзя терять русский язык. Я с гордостью могу сказать, что нам за 20 лет независимости удалось на достаточно высоком уровне сохранить не только владение молодежью русским языком, но и сохранить эти связи.
- Баку поднял вопрос о необходимости пересмотра условий аренды Россией РЛС в Габале. Не является ли этот шаг Баку ответом на продление до 2044 года срока пребывания российской военной базы на территории Армении в Гюмри?
- В любом случае, в соответствии с существующим договором по Габалинской РЛС этот документ надо было продлевать или пересматривать. То есть это сама жизнь подталкивает к тому, чтобы заново посмотреть на условия контракта. В свое время, когда мы только начинали это обсуждать, и даже еще раньше, российская сторона вышла с инициативой о том, чтобы Азербайджан как собственник РЛС дал согласие на использование этой станции Россией и США. И мы, естественно, сказали, что это будет наш скромный, может быть, но очень важный вклад в режим нераспространения, и мы готовы эту тему обсуждать. После этого состоялось несколько раундов переговоров между Москвой и Вашингтоном, обе стороны информировали нас о сути переговоров.
В нынешних условиях, конечно, Габалинская РЛС имеет очень важное стратегическое значение, и она как стратегический объект должна найти адекватную оценку.
Что касается взаимоотношений России и Армении, конечно, мы не вмешиваемся в отношения Москвы со своим форпостом. Поэтому России решать, как она укрепляет и содержит свой форпост. С другой стороны мы, конечно, хотели бы больше прозрачности и открытости решений, чтобы было бы больше предсказуемости с тем, чтобы каждый знал четкую позицию, на которой он стоит.
У нас с РФ военно-политическое сотрудничество тоже на достаточно высоком уровне. Не думаю, что российская военная база в Гюмри будет предпринимать какие-то антиазербайджанские действия, которые противоречат уровню взаимоотношений между Азербайджаном и РФ.
- Ведутся ли уже двусторонние переговоры по новым условиям аренды Габалы?
- Да, переговоры идут. Может, не так интенсивно, но тема обсуждается
- В Ереване утверждают, что именно Азербайджан является камнем преткновения в восстановлении отношений между Турцией и Арменией. Как прокомментируете это мнение?
- В Ереване утверждают, что все беды, с которыми Армения ежедневно сталкивается в мире, происходят из-за Азербайджана. Мы, по их словам, мешаем им жить и развиваться, хотя это, конечно, не так. Мы все время говорим нашим армянским соседям: поймите одну простую истину, вы не сможете взять свою землю и улететь на Луну, вам все равно надо искать общие точки соприкосновения, общие знаменатели с соседями.
Взаимоотношения Турции и Армении – это дело этих двух государств. Внешняя политика Азербайджана выстраивается таким образом, что мы не вмешиваемся во внутренние дела других стран. Мы выступаем за доброе соседство со всеми, включая Армению. Мы готовы дружить с ними, очень тепло, но они просто должны убрать свои войска с территории суверенной Азербайджанской Республики. Как только это произойдет – пожалуйста, мы согласны на всевозможные формы сотрудничества.
Относительно турецко-армянских отношений мы сказали, что это дело этих стран. Но, как обычно в таких случаях бывает, это затрагивает национальные интересы, и мы, естественно, будем реагировать. В какой форме – это уже тема для отдельного разговора.
- Как Вы оцениваете сотрудничество с Россией в энергетической сфере? На Ваш взгляд, не может участие Азербайджана в проекте "Набукко", который является альтернативой "Южному потоку", негативно сказаться на российско-азербайджанском энергетическом сотрудничестве?
- Сразу скажу, что Азербайджан не является членом «Набукко». Потом, конечно, азербайджано-российское энергетическое сотрудничество за последние несколько лет получило значительную динамику. Во время визита Дмитрия Анатольевича Медведева в Баку был подписан соответствующий контракт между Газпромом и нашей Госнефтекомпанией, были определены объемы поставок газа и даже возможность их повышения. В данном случае, это вопрос не политический, а коммерческий.
Продолжая тему Южного газового коридора, скажу также, что Азербайджан не является ни членом ITGI – трубопровода, который должен идти через Турцию, Грецию и Италию, ни Трансадриатического трубопровода. В первую очередь к проектам надо подходить с коммерческой точки зрения. Если предлагают хорошую цену за азербайджанский газ, мы готовы продать. Мы не можем идти в ущерб себе, развитию собственного государства, занижая цену на газ или искусственно ее завышая. Есть коммерческая составляющая, которая сама по себе и будет определять, как газ пойдет.
И потом, вопрос по «Набукко» не к нам, а к Брюсселю. Именно там определяют, в какой форме они хотят получать газ. Пусть решают сами. Для нас самое главное – это, конечно, коммерческая составляющая.
Не думаю, что этот вопрос стоит политизировать, при всем при том, что за последние годы газовые вопросы очень сильно политизированы. Но я сторонник уменьшения этой политизации. Даже если кто-то хочет сравнить возможности или представить Азербайджан как конкурента России в поставках газа, очень легко разрушить этот миф, если посмотреть на объемы поставок. Объемы, которые российская сторона может поставить на европейский рынок, и наши скромные возможности в случае, если и мы выйдем на этот же рынок, несопоставимы.
- Так или иначе, Беларусь, например, заявила, что хотела бы закупать газ в Азербайджане и хотела бы получить здесь же стабилизационный кредит. Это реально?
- Если Беларусь хочет, то ради бога. Мы, например, продаем газ Греции, Турции, Ирану, России. Если завтра появится другой покупатель нашего газа – пожалуйста, мы готовы. Как он будет доставляться – это уже вопрос транзита и соответствующих переговоров. Если коммерческая составляющая интересна и позволяют возможности – почему бы нет.
- Соответствуют ли действительности сообщения о том, что Баку рассматривает возможность подключения сил НАТО к охране проходящих через территорию Азербайджана трубопроводов?
- Я за те семь с лишним лет, что возглавляю МИД Азербайджана, не помню таких переговоров. Мы охраняем свои трубопроводы самостоятельно. У нас есть специальные силы для этого и возможности, и поэтому охрана трубопроводов и вообще любых коммуникаций на территории Азербайджана осуществляется самим нашим государством.
- В октябре состоятся выборы непостоянных членов СБ ООН. Азербайджан впервые выдвинул свою кандидатуру. С чем это связано и рассчитывает ли Азербайджан на поддержку своей кандидатуры Россией?
- Начну с конца. Конечно, мы рассчитываем на поддержку на поддержку российской стороны…
- С Лавровым будете обсуждать этот вопрос?
- Мы уже обсуждали эту тему. Так что мы рассчитываем на поддержку России как постоянного члена Совбеза ООН. Такая поддержка для нас очень важна. Кроме того, я скажу, что Азербайджан выдвинул свою кандидатуру еще в середине 1990-ых годов.
Азербайджан отмечает в этом году 20 лет своей независимости. Мы ощущаем сейчас себя в качестве регионального лидера. Мы испытываем определенную поддержку в международных организациях и понимание роли и важности Азербайджана, его географии, геологии и геостратегии. В этом контексте попытка избрания непостоянным членом СБ ООН – это колоссальный опыт. Это еще раз подтверждение своей независимости и суверенитета, это демонстрация того, что мы на самом деле можем проводить независимую внешнюю политику.
- Азербайджан вступил в Движение неприсоединения. В чем состоит цель этого шага?
- Движение неприсоединения – это 120 государств, все из которых – члены ООН, и это еще одна очень важная площадка для продвижения интересов Азербайджана во всех направлениях. Это касается и роли Азербайджана как регионального лидера и усиления этой роли, это касается и наших политических амбиций, и экономического развития и наконец, информирование о справедливой позиции Азербайджана по урегулированию нагорно-карабахского конфликта. То есть со всех сторон преимущества членства в Движении неприсоединения для такой страны, как Азербайджан с 9 миллионным населением, дает больше позитива, чем перспектива членства в каких-то военных блоках.
- Иными словами, Азербайджан никогда не будет рассматривать возможность вступления ни в НАТО, ни в ОДКБ?
- Мальта и Кипр тоже являлись членами Движения неприсоединения, но они вышли из него, когда вступили в Евросоюз. Беларусь продолжает оставаться в Движении неприсоединения. То есть это сейчас более размытый формат в контексте того, что было, когда создавалось Движение неприсоединения само по себе.
Я в данном случае смотрел бы на этот вопрос в более широком плане. Движение неприсоединения - еще одна прекрасная площадка для доведения позиции Азербайджана в качестве независимого члена международного сообщества. Такого плана встречи на уровне министров иностранных дел создают прекрасную возможность для информирования о позиции страны 120 государств-членов ООН. То есть, не пользуясь раз в год на Генассамблее во время общих дебатов, а получая еще одну возможность для представления страны в качестве самостоятельной единицы международного сообщества.
- Выходит, Вы не исключаете возможность вступления Азербайджана когда-нибудь в НАТО или ОДКБ?
- Знаете, в Азербайджан на протяжении 20 лет своей независимости - за исключением, может, первых полутора лет, когда в стране царил хаос и неразбериха - сложилось понимание того, где должен быть Азербайджан и как он должен строиться. Особенно после прихода Гейдара Алиева, который выстроил всю структуру государственности республики таким образом, что все, что принимается и предпринимается республикой, в первую очередь направлено на укрепление независимости и отвечает национальным интересам страны. Ильхам Алиев – человек прагматичный и полностью продолжает дело своего отца и ставит интересы страны превыше всего. Вот формула, которая вам поможет понять все наши шаги, в данном случае, внешнеполитические. Хотя даже внутригосударственное развитие, темпы роста, различные инфраструктурные, экономические, гуманитарные проекты тоже в первую очередь отвечают национальным интересам страны. Вот это основа, на которой строится наша политика.
- Иными словами, если когда-нибудь вступление в НАТО будет отвечать интересам Азербайджана, страна вступит в альянс?
- Это очень гипотетический вопрос.
- В сентябре Палестина собирается направить резолюцию в Генассамблею по поводу признания независимого Палестинского государства. Азербайджан уже определился с тем, как он будет голосовать?
